I'm an alien
Cuz I'm not of this world
I have a name
but I've been changed, and now I can't stay the same
and I'm a loser if that means I've been lost before
but now I found it, I'm surrounded
Cuz you can hear the way it sounded

- Наконец-то ты показала себя, шалава, - смесь злобы и торжества. Теперь он видел, что он прав. Хоть в чем-то наконец он, Вектор Коракс, лучший из лучших в их некогда важнейшей в своей роли, а ныне так ничтожно и по такой унизительной причине развалившейся инстанции, снова прав!
Мразь сняла маску тошнотворного кукольного безразличия и явила ему свой истинный неприглядный лик. Он не знал, какую из этих тварей он презирал сильнее.
Она смеет издеваться надо мной?
ОНА?
Надо МНОЙ?!
Каждое ее слово, каждый звук ее голоса выводил Коракса из себя, выворачивал наизнанку, вытаскивал из его сущности всю ту ненависть, боль, обиду и агрессию, желание отомстить и отыграться, сосредотачивая все худшее в образе, стоящим перед ним; весь тот невыраженный и не выплеснутый внутренний крик, что незаметно для него самого рос, копил силы, наслаивал новые подробности и все тяжелее день ото дня подавлялся в нем уже долгое время.
Дара Ривер.
Она впитала в себя все, точно омерзительно жадная степная почва, и даже не поперхнулась. Она была квинтэссенцией его жестокости, его непомерной и иррациональной жажды убийства, самой сутью извращенного превосходства. Коракс, за свою долгую и верную внедренной в него идее деятельность успевший стать по-настоящему искусным инквизитором в отношении применения пыток как инструмента допросов и казни, не мог и помыслить о каких-то сложных в своей изощренности схемах максимально болезненной ликвидации стоявшей перед ним суки, он хотел лишь одного: дотянуться до нее рукой, - кажется, для этого требуется совсем немного, лишь небольшое усилие воли над телом, она ведь так близко... - ЧТОБЫ РАЗОРВАТЬ ЕЕ В КЛОЧЬЯ. Если потребуется, то голыми руками. - И, пусть он уже едва мог ими двигать, Тицаном владела слепая уверенность, что на это у него ВСЕГДА найдутся силы. Даже при условии, что это будет последнее, на что хватит ресурсов его жалкой плоти.
Однако, не только у плоти есть свой предел. Им обладают и чувства. Достигнув апогея, мы не способны надолго задержаться в точке стазиса - чем сильнее эмоции, тем скорее истощается ментальный ресурс. И потому даже в его, Тицана, бесконечной злобе и неподдающемуся адевактной оценке раздраженном состоянии, дикость последующих слов Ривер все больше трансформировала его агрессию в изумление, которое с каждой секундой он все менее был в силах скрывать.
Что за игру она ведет? Зачем?
Вектор едва контролировал себя. Даже собственный язык, расположенный ближе всего к командному центру нервной системы, предательски его не слушал, - ворочать им становилось все труднее. Сознание все больше плыло, утопая в вязком тумане и затягивая его в неопределенное и оттого чудовищное Никуда. Вектор уже не был уверен, удастся ли ему встать на ноги или даже поднять руку - слабость раненого тела, стрессовая ситуация с обилием эмоциональных потрясений и букет анестетиков миг за неуклонным мигом брали над ним абсолютный верх. И только жгучая ненависть как последний резервный источник топлива еще позволяла ему держаться на плаву, не давая столь дерьмово, нелепо и унизительно отключиться в, пожалуй, самый важный в его жизни момент. Однако мыслить становилось все тяжелее, и это раздражало его не многим меньше возвышавшейся над ним фигуры Ривер.
Ему жгуче хотелось содрать с ее лица эту самодовольную мину или хотя бы смачно плюнуть в него, однако оставшийся верен своей рассудительности даже сейчас, Вектор Коракс не стал тратить на эти бессмысленные попытки детского протеста остатки своих сил. Вместо этого он с силой выдавил, словно впрыскивая яд с каждым своим словом:
- Да кто. Ты. Такая. - Чеканя каждый слог. - Кто ТЫ такая, чтобы указывать МНЕ? Кто такая, чтобы Я доказывал что-то ТЕБЕ? Да ты же просто лживая шлюха, Ривер. 
Ван Гальс вопросительно взглянул на Ведьму, точно интересуясь, не стоит ли в очередной раз поставить меня на место. Старый больной маньяк. Вы под стать друг другу. Бессмысленно жестокие мрази, потерявшиеся в лабиринтах собственных противоречий и лицемерия, в которое начали верить сами, точно в высшее благо, и все эти заговоры, предательства и махинации были вам нужны только ради эгоистски удобного самооправдания.
Ведьма его не слышала. Она была поглощена своей игрой, она наслаждалась своим превосходством и собой в этот момент. И Вектор был бессилен что-либо сделать, на что-либо повлиять. Подобное осознание терзало его несравнимо болезненнее ноющего каждой своей клеточкой тела.
...Все случилось быстро. Они все решили.
Сопротивляться Вектор больше не мог, а говорить не хотел. Он был изнурен и измотан, слишком много сил отняли у него, и без того едва живого, ментальные потрясения искусственно вызванного стресса. Потрясения, "запланированные" стоявшими над ним, будто на страшном суде, но не ведавшими и толики понятия справедливости, сволочами. Теми, для кого он был неудобен. Будь что будет.
- Прощай, сынок.
Он бросил последний прощальный взгляд на Вацлава, так и не снявшего маски. Его изможденный разум охватил букет противоречивых чувств обиды, удушливой злобы и досады.
- Прощай... - прошептал Коракс, внутренне отрекаясь от своего лживого Я и его Создателя, - Анджей Ван Гальс. Ты никогда не был мне отцом.
И он захлопнул лифт. Я отключился.

Пришел в себя я примерно через полчаса. И скажу честно - пришел в себя я впервые за эти годы. Без безумия, без чужого я. Лишь наедине с самим собой.
Выбраться возможным не представлялось. Что бы я ни делал, все заканчивалось одинаково. - Ничем. К тому же, мрак в голове и слабость в теле существенной помощи не оказывали. Через час начала возвращаться боль, и я обнаружил, что был серьезно ранен. Однако Вацлав вынул пулю и наспех зашил меня. Видимо, чтобы я продержался чуть дольше, и его план не имел рисков провалиться из-за моей преждевременной отключки.

Коракс огляделся и нашел на полу сумку с набором для экстренных ситуаций. В числе прочего там обнаружились часы, ручка и блокнот для ведения записей.
Тогда же он и начал единственное, что мог сделать в своей безвыходной ситуации - предсмертную записку. В чьи бы руки она ни попала, какую бы незначительную важность ни сыграла, ему было все равно.
Он не видел в своей исповеди спасения. Не видел он в ней и лекарства. Он просто делал то, что считал нужным. Но теперь он чувствовал эту надобность для себя самого. Не для тех, кто выше, не тех, кто внутри. Для себя. И только себя.
- Дневник экстренной ситуации, найденный в лифте высшего руководства. Вектор Коракс. В отставке. По собственному желанию. Запись первая и последняя.
Он замер, будто в каком-то легком трепете от предвкушения последнего, решающего шага за черту, которую, до сих пор сдерживая себя, так боялся пересечь. Ведь это значило бы открыть себе правду. Встретиться с настоящим собой. И встретить настоящим собой настоящий мир вокруг - во всем его лживом уродстве.
- Ведомства больше нет. Нас обманул каждый, кто мог. - Враги, с которыми пришлось пойти на вынужденный компромисс, что было шагом опрометчивым и, ввиду случившегося, несомненно ошибочным; начальство, которое покровительствовало нам, и даже собственный - как, безусловно, ему самому нравится себя считать - создатель.

Если она позвонит, если решит сохранить мою жизнь, будто кто-то дал ЕЙ право на это решение, - что будет? Куда мне пойти? Что мне делать? Кто я теперь? Моя ненависть к ней совершенно иррациональна, теперь я понимаю это. Она все еще враг, но не более. К врагам нужно относиться... пусть и без уважения, но выдержанно. Да и кто такая Ведьма? По сути - игрушка в руках кукловодов. Как и я. Не больше. - Вектор, задающий движение мятежа, но не его причина. Вектор Ривер! Смешно.
Если позвонит, я найду ее, спрошу ее, кто я теперь такой и что мне делать. Она взяла на себя право решить мою судьбу - ну так пусть возьмет ответственность за это право, пусть скажет мне, что теперь делать, что МНЕ делать дальше, когда мира, МОЕГО мира вокруг меня больше не существует. Он должен был сгинуть вместе со мной. Но я все еще жив. Возможно, ненадолго.
Плевать.
Пока я жив, мне нужны ответы.
Затем, возможно, я убью ее. На мой взгляд, она заслуживает смерти.
А не позвонит - ну так... на ее взгляд, разве смерти не заслуживаю я?..

Чем хуже ему становилось, тем отчетливее перед глазами всплывал образ Ведьмы. Сил ненавидеть ее у Тицана больше не оставалось, несмотря на все еще свежие воспоминания: ее последние слова, попытки надавить на больное, ухватиться за те зыбкие нити, что дают держащему их полную власть над твоей сутью... Ей ведь попросту хотелось отыграться за то, что он делал с ней. Это даже по-своему естественно. И не истекай сейчас Вектор кровью, терзаясь неведением без малейшей гарантии честности этой лживой шлюхи, можно было бы даже иронично отметить, что он легко отделался.
Ты уже обманула меня дважды. Обманешь и сейчас, - усмехнулся Коракс и замахнулся, чтобы разбить волновик. И уже занеся руку, вдруг остановился. И медленно ее опустил.
Звонить все равно больше некому. Вышестоящие инстанции, приехав за ним, попросту устранят и вытащат меморандум. И ежели выбирать от чьих рук умирать, предавших союзников или верного врага... пожалуй, выбор становится очевиден.
- Значит, честь? - протянул Вектор.
- Говорит Я Сто Од... - он улыбнулся, вспоминая нелепые, несправедливые слова Вацлава. - Говорит Тицан Коракс, Белая ворона. Отбой.
- Что? - раздался из динамика недоуменный неприятный голос молодого Ван Гальса.
- Операция отменяется. Срочно покиньте место. Это приказ.
Он почти увидел, как Я-116 пожал плечами. Младшим Я, как всегда, были совершенно безразличны причуды начальства. Вскоре они узнают, что никакого начальства больше нет. Интересно, какими они станут после его психограммы? Вряд ли он это увидит. Но выбор уже сделан и жребий брошен.
- Вас понял.
Коракс изможденно прислонился к стенке лифта. Анальгетики перестали действовать, невыносимая боль и тошнота не покидали его ни на секунду, путая мысли. Если он умрет сейчас - пусть. Лишь бы это все поскорее закончилось...

[NIC]Тицан Коракс[/NIC] [STA]Before I come undone[/STA] [AVA]http://forumstatic.ru/files/0019/97/8a/81227.png[/AVA][SGN].[/SGN]